Прощальное обращение Джорджа Вашингтона было опубликована в филадельфийской газете 19 сентября 1796 г., ближе к концу его второго и последнего президентского срока. В этом обращении Вашингтон объясняет причины, по которым он отказался баллотироваться на третий срок, и предостерегает своих соотечественников от различных опасностей, подстерегающих Соединенные Штаты, таких как разобщенность, партийная принадлежность и вмешательство в иностранные конфликты.
Первоначально Вашингтон надеялся уйти в отставку ещё в конце первого президентского срока в 1792 г., но его убедили остаться на второй срок, чтобы справиться с серией кризисов, с которыми столкнулись Соединенные Штаты: ростом партийной активности внутри самой страны (где националистическая Федералистская партия противостояла популистской Демократическо-республиканской партии), а также нависшей угрозу втягивания во продолжающиеся в Европе французские революционные войны в Европе. К 1796 г. эти вопросы стояли менее остро, и Вашингтон решил, что пришло время передать бразды правления преемнику. Прощальное обращение, первоначально написанное Джеймсом Мэдисоном, было тщательно переработано Александром Гамильтоном перед публикацией, так что в финальное версии от первоначального проекта Мэдисона осталось лишь несколько фрагментов. Обращение не зачитывали вслух — его напечатали в газете American Daily Advertiser. Оно остается одним из самых значимых и часто цитируемых обращений в политической истории США.
Выдержки из Обращения
Друзья и сограждане!
Учитывая то, что приближаются новые выборы гражданина, которому придется возглавить администрацию Соединенных Штатов, и фактически наступило время, когда ваши помыслы должны быть посвящены выбору лица, наделенного этим ответственным доверием, мне кажется своевременным, особенно учитывая то, что это может помочь более четкому выявлению общественной позиции, довести до вашего сведения мое решение отказаться от того, чтобы фигурировать в списке тех лиц, из числа которых будет делаться выбор.То, что я соглашался до этого служить на должности, на которую дважды призывал меня ваш выбор, было жертвой, которую мои намерения принесли представлению о долге, и уважением к тому, что мне казалось вашим желанием. Я постоянно надеялся, что мне удастся намного раньше, учитывая соображения, которые я не мог игнорировать, вернуться в отставку, из которой я, вопреки желанию, был отозван.
Моя решимость поступить так до последних выборов даже подтолкнула меня к мысли о подготовке обращения к вам; однако трезвые соображения по поводу того затруднительного и угрожающего положения наших дел в отношениях с иностранными государствами и единодушный совет лиц, пользующихся моим доверием, заставили меня отказаться от этой идеи. Я рад, что ваша обеспокоенность по поводу как внешних, так и внутренних проблем уже не порождается намерениями, которые противоречат чувству долга или порядочности, и я убежден, что независимо от ваших пристрастий относительно моих услуг, при нынешнем положении, в котором находится наша страна, вы не отнесетесь с осуждением моего решения подать в отставку.Те чувства, с которыми я впервые принял на себя это тяжкое бремя, были изложены в своё время надлежащим образом. Исполняя же теперь эту обязанность, мне остаётся только сказать, что, руководствуясь добрыми намерениями, я прилагал все усилия, на какие только было способно моё весьма несовершенное суждение, к организации и управлению правительством. Сознавая с самого начала недостаточность своих качеств для этого поста — сначала в собственных глазах, а затем, возможно, еще более в глазах других, — я все более проникался чувством неуверенности в себе; с каждым днем бремя лет все настоятельнее напоминает мне, что тень покоя столь же необходима мне, сколь и желанна... Меня утешает мысль, что если благоразумие и свободный выбор побуждают меня покинуть политическую арену, то патриотизм этого не запрещает.
Предвидя момент, который должен положить конец моей общественной деятельности, я не могу отказать себе в глубоком чувстве благодарности к моей возлюбленной стране за многочисленные знаки доверия, которыми она меня почтила... Если мои услуги принесли пользу нашему государству, пусть это всегда будет вам в похвалу и послужит назидательным примером в наших анналах, что... ваша неизменная поддержка была главной опорой моих усилий и залогом успеха предпринимаемых мер. Проникнутый этой мыслью, я унесу ее с собой в могилу как сильнейший побудительный мотив к неустанным молитвам о том, да ниспошлет вам Небо обильнейшие дары Своего благоволения; да пребудет вечным ваш союз и братская привязанность; да сохранится нерушимо свободная конституция — творение ваших рук...
Здесь, возможно, мне следует остановиться. Но забота о вашем благосостоянии, которая сохранится, пока я жив, и понимание опасности, вполне естественно вызванное этой озабоченностью, вынуждают меня в моменты, подобные нынешнему, предлагать на ваше законное обсуждение и рекомендовать на ваше рассмотрение некоторые мысли, являющиеся результатом долгих раздумий и основательных наблюдений, которые кажутся мне весьма важными для вашего счастья как народа. Они будут предложены вашему вниманию, и вы располагаете полным правом видеть и них беспристрастные предостережения уходящего друга, возможно не имеющего личных мотивов давать предубежденные советы.
Единство правительства, делающее вас единым народом, дорого вам сейчас. И справедливо — ибо это главный столп здания вашей подлинной независимости, опора спокойствия внутри страны, мира за её пределами, вашей безопасности, процветания и самой свободы, которую вы столь высоко цените. Но легко предвидеть, что… будут приложены все усилия, использованы все уловки, чтобы поколебать в ваших умах веру в эту истину; поскольку именно этот пункт вашей политической крепости станет главной мишенью для беспрестанных и активных (хотя часто скрытых и коварных) атак как внутренних, так и внешних врагов — крайне важно, чтобы вы верно оценивали огромную ценность вашего национального Союза для коллективного и личного счастья; чтобы вы лелеяли сердечную, постоянную и непоколебимую привязанность к нему; приучая себя рассматривать и называть его палладиумом вашей политической безопасности и процветания… и с негодованием пресекая малейшие попытки отторжения любой части нашей страны или ослабления священных уз, ныне соединяющих её различные части.
Поэтому все части нашей страны, осознавая таким образом прямую и особую заинтересованность в союзе, все они вместе не могут не обнаружить в единой массе средств и усилий более убедительную силу, более убедительные возможности и, соответственно, более надежные гарантии защиты от внешней опасности, менее частые нарушения мира иностранными государствами и, что неизмеримо более ценно, должны извлечь из союза гарантию от тех свар и войн между собой, которые столь часто поражают соседние страны, не объединенные едиными правительствами, и вызвать которые могло бы одно лишь соперничество между ними, но которые противостоящие иностранные альянсы, привязанности и интриги поощряли бы и ожесточали. Следовательно, подобным же образом они будут избегать необходимости увеличения числа военных учреждений, которые при любой форме правления не благоприятствуют свободе и которые следует расценивать как особенно враждебные республиканской свободе.
…Размышляя о причинах, могущих нарушить наш Союз, я с особой тревогой отмечаю, что были созданы предпосылки для географического деления партий — на северные и южные, атлантические и западные; что даёт коварным людям возможность внушать мысль о действительном различии местных интересов и взглядов. Один из приёмов партий для приобретения влияния в отдельных районах — искажение мнений и целей других районов. Вы не можете быть слишком насторожены против подозрений и обид, порождаемых такими искажениями. Они стремятся отчуждать друг от друга тех, кого должно связывать братское чувство…
…Для действенности и прочности вашего Союза необходимо правительство для всей страны… Сознавая эту важнейшую истину, вы усовершенствовали свой первый опыт, приняв Конституцию, более приспособленную для тесного Союза и эффективного управления общими делами. Это правительство… имеет полное право на ваше доверие и поддержку. Уважение к его авторитету, соблюдение его законов, согласие с его мерами — таковы обязанности, предписываемые фундаментальными принципами истинной свободы. Основа наших политических систем — право народа создавать и изменять свои конституции… но Конституция, существующая в данный момент, пока она не изменена явным и полномочным актом всего народа, священна и обязательна для всех…
…Любые препоны на пути отправления законов, любые союзы и ассоциации, созданные под любым уважительным предлогом с действительным намерением осуществлять руководство или контроль над конституционными властями, препятствовать им или запугивать их в ходе принятия ими решений и осуществления действий, наносят ущерб этому основополагающему принципу и носят пагубный характер. Они способствуют возникновению фракционной борьбы, приданию ей чрезвычайной роли, замене делегированной воли нации волей партии — зачастую небольшого, но предприимчивого меньшинства общества — и, принимая во внимание чередующиеся триумфы партий, превращению государственных органов власти в зеркало, отражающее непродуманные и нелепые прожекты фракций, а не в орган реализации разумных планов, поддерживаемых всеобщим мнением и отвечающих взаимным интересам. Какими бы полезными для народных целей ни казались иногда подобные объединения, со временем они неизбежно становятся орудиями, с помощью которых хитрые, честолюбивые и беспринципные люди могут свергнуть власть народа и узурпировать бразды правления, уничтожив затем сами орудия, вознёсшие их к несправедливому господству.
…Я уже указывал вам на опасность партий в государстве, особенно основанных на географическом делении. Позвольте мне теперь взглянуть шире и предостеречь вас самым серьёзным образом от пагубных последствий духа партий вообще. Этот дух, к несчастью, присущ человеческой природе, коренясь в сильнейших страстях человеческого ума. Он существует в разных формах при всех правительствах, в большей или меньшей степени подавляемый или сдерживаемый; но в правительствах народных он проявляется с наибольшей силой и является поистине их злейшим врагом.
Чередующееся доминирование одной фракции над другой, обостренное естественным для партийных расколов чувством возмездия, которое в различные времена и в различных странах влекло за собой наиболее чудовищные преступления, само является ужасным деспотизмом. Но это ведет в конечном счете к более прочно закрепившемуся деспотизму. Нарастающие разброд и шатания подталкивают людей к мысли искать защиты и отдохновения у отдельной личности с абсолютной властью, и рано или поздно глава победившей фракции, более способный или более удачливый, чем его соперники, обращает эту ситуацию на пользу своего собственного возвышения на руинах общественной свободы.
Хотя подобная крайность не ожидается (но ее тем не менее не следует полностью упускать из виду), непрекращающиеся искажения партийного духа вполне способны привлечь внимание разумных людей и обязать их предотвращать и сдерживать эти искажения. Всегда приносят плоды отвлечение общественного внимания и ослабление государственной власти. Это пробуждает в обществе необоснованную зависть и фальшивые тревоги, разжигает вражду между отдельными слоями общества, временами приводит к бунтам и восстаниям. Все это открывает дверь зарубежному влиянию и коррупции, которые под прикрытием партийных разногласий легко находят доступ к правительству. Таким образом, политика и воля одной страны оказываются подчиненными политике и воле другой.
Существует мнение, что в свободных странах партии представляют собой полезный инструмент контроля над отправлением власти и способствуют сохранению духа свободы. В каком-то смысле это, возможно, верно и в правительствах монархического толка патриоты могут рассматривать партийный дух со снисхождением, если не с одобрением. Но в правительствах народного толка, в избранных правительствах, такого рода дух не следует поощрять.
…Важно также, чтобы привычка мыслить предупредила тех, кому поручено руководить свободной страной, что не следует превышать полномочия, определенные им Конституцией, и избегать покушения одного властного подразделения на прерогативы другого. Дух покусительства способствует консолидации прерогатив всех властных подразделений в одних руках и, таким образом, создает… истинный деспотизм… Если, по мнению народа, распределение или изменение властных полномочий в какой-либо их части неверно, пусть оно будет изменено поправкой, предусмотренной Конституцией. Но нельзя допускать изменений путем узурпации власти, поскольку, даже если в конкретном случае это будет служить благу, таким оружием обычно свергаются свободные правительства. Такой прецедент всегда намного перевесит с точки зрения нанесенного вреда любую частичную или временную выгоду.
…Из всех склонностей и привычек, ведущих к политическому процветанию, религия и нравственность суть важнейшие опоры. Тщетно будет тот притязать на звание патриота, кто станет подрывать эти великие устои человеческого счастья… Спросите себя: где гарантии собственности, репутации, жизни, если чувство религиозного долга перестанет скреплять клятвы… и остережёмся допускать мысль, что нравственность может сохраняться без религии.
…Как важнейший источник силы и безопасности, берегите государственный кредит. Один из способов его сохранения — пользоваться им как можно экономнее… избегая также накопления долгов не только путём воздержания от расходов, но и энергичными усилиями в мирное время погашать долги, вызванные неизбежными войнами, не перекладывая неблагородным образом на потомство бремя, которое нам следует нести самим…
…Проявляйте добрую волю и соблюдайте справедливость по отношению ко всем государствам. Поддерживайте мир и согласие со всеми… Достойно свободного, просвещённого и — в недалёком будущем — великого народа подать человечеству великодушный и слишком новый пример народа, всегда руководствующегося высшей справедливостью и благожелательностью. Кто усомнится, что со временем плоды такого курса с лихвой возместят любые временные преимущества, утраченные вследствие его неуклонного соблюдения?
…В осуществлении такого плана ничто не является более существенным, чем отказ от постоянной, глубоко укоренившейся вражды по отношению к одним государствам и горячей привязанности к другим; вместо этого следует развивать честные и дружественные отношения со всеми. Государство, испытывающее по отношению к другому ставшую привычной ненависть или вошедшую в привычку симпатию, является в какой-то степени рабом. Оно раб своей вражды или расположенности, и каждое из этих чувств достаточно для того, чтобы сбить такое государство с пути, отвечающего его долгу и интересу… Нация, движимая недоброй волей и негодованием, вопреки трезвым политическим расчетам иногда понуждает правительство к войне.
Аналогичным образом горячая привязанность одного государства к другому приводит к множеству нежелательных последствий. Симпатия к государству-фавориту, способствуя иллюзии надуманного взаимного интереса в случаях, когда взаимные интересы в действительности отсутствуют, и внушение одной стороне враждебных чувств по отношению к другой втягивают первую в участие в спорах и войнах второй без достаточных на то оснований или оправданий……Свободному народу следует быть постоянно настороже ввиду опасности коварных уловок иностранного влияния (заклинаю вас верить мне, сограждане), поскольку история и опыт свидетельствуют, что иностранное влияние является одним из злейших врагов республиканского правительства. Но для того чтобы эта настороженность приносила пользу, она должна быть непредвзятой, иначе она станет инструментом того самого влияния, которого следует избегать, вместо того чтобы быть защитой от него. Основополагающим правилом поведения для нас во взаимоотношениях с иностранными государствами является развитие наших торговых отношений с ними при минимально возможных политических связях. Поскольку у нас уже возникли обязательства, давайте будем их выполнять, проявляя добрую волю в полной мере. Но давайте тут и остановимся.
…Предлагая вам, мои соотечественники, эти советы старого и любящего вас друга, я не осмеливаюсь надеяться на то, что они произведут желаемое мной сильное и неизгладимое впечатление. Я могу лишь пожелать, чтобы они контролировали обычное проявление эмоций и предостерегли нашу страну от того курса, который до сего времени определял судьбу государств. Но я льщу себя надеждой, что они окажутся в какой-то мере полезными хотя бы в отдельных случаях, что они смогут иногда смягчить ярость партийного духа, предостеречь от вреда зарубежных интриг, защитить от фальшивого патриотизма. Эта надежда будет достойной наградой за озабоченность вашим благополучием, которой мои советы и были продиктованы.
…Хотя, рассматривая те события, которые произошли за время моего пребывания на посту, я не могу вспомнить ни одной умышленно допущенной ошибки, мне слишком хорошо известны мои недостатки, и, полагаю, я мог совершить немало оплошностей. Вместе с тем я храню надежду, что моя страна отнесется к ним со снисхождением, и что после сорока пяти лет, посвященных усердному служению ей, ошибки, порожденные нехваткой способностей, будут преданы забвению, после того как сам я уйду на покой.
Полагаясь на доброту своего народа в этом и во всех остальных отношениях и будучи движимым пламенной любовью к нему, столь естественной для человека, чьи предки на протяжении нескольких поколений, как и он сам, видели этот народ на его родной земле, я предвкушаю отъезд в свой отдаленный уголок, где, радостный, разделю со своими согражданами жизнь с соблюдением справедливых законов и под управлением свободного правительства. И эта жизнь — дражайший предмет моих мыслей и счастливый плод наших общих забот, трудов и борьбы
ДЖ. ВАШИНГТОН
Соединенные Штаты
19 сентября 1796 года
